Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
В какой–то момент старухин спаситель изменил траекторию движения веревки и направил маятник перпендикулярно линии моста. Отлетев на несколько метров голова старухи и грудь резко налетели на металлические конструкции метромоста, с торчавшими из нее болтами крепления. В глазах ее моргнуло синим, потом изображение восстановилось — она снова летела назад, маятник качнулся назад и снова быстро двигался встречно металлоконструкциям.
Второй удар четко пришелся в переносицу, а одним из болтов крепления старухе выбило глаз. Веревка продолжала раскачиваться. Серия ударов продолжалась по разным частям тела престарелой женщины, уже давно приговоренной. От ударов в ее разжиженном Альцгеймером мозге восстановилась картина, которую она в полном здравии и памяти наблюдала. Конверт, лежавший на тумбочке и в нем лежал голубой агат, что–то было написано, без очков разобрать не получилось, а найти их не удалось, и сухой цветок. Небольшой, но очень красивый — белая звездочка с красной сердцевинкой. Когда–то у самой Светланы Михайловны было такое растение, но его названия она не вспомнила. Вот все что ей пришло на ум.
Последовал еще один удар. На сей раз он пришелся на правый висок и ухо. В ушной раковине пронзительно зазвенело и раздался треск.
Следующий удар снова пришелся в лицевую часть, второй глаз тоже остался на болте крепления. А последовавший за ним превратил нос в кровавый блин. Все что связывало ее с миром посредством чувств, оставалось левое ухо, которое еще могло слышать. Удар. Изо рта посыпались золотые зубы, выбитые сильнейшим ударом в челюсть. Амплитуда раскачивания усиливалась. Сыпавшиеся удары становились все сильнее и сильнее пока женщина не перестала двигаться и что–либо чувствовать. Ее настиг конец. Жестокий и беспощадный.
В сущности, она вполне заслуживала такого завершения своей пустой жизни. Когда тебе удается уродовать чужие жизни, подстраивая их на свой лад — будь готов к тому, что одна из таких судеб вдруг пересечется с твоей, чтобы переломить хребет. Войдет из ниоткуда, постучится в дверь и скажет — а ты помнишь, двадцать лет назад, мы были знакомы, и ты посчитала, что я должен жить так, как считаешь нужным ты.
А ты хотел иначе. Вот и болтается сейчас твой ненужный труп посреди высотного моста через Дго, остатки глаз кровавыми пятнами оседают на болтах, а нос прилип к металлической опоре, как и оторванное правое ухо. Куски золотых зубов медленно спускаются на дно озера, чтобы остаться там навсегда и засорить сложную экосистему драгоценного водоема, окруженного шикарными сосновыми лесами.
Куда там. Виси себе дальше. Завтра утром тебя найдут мойщики асфальта, вызовут милицию, вытянут твой беспомощный труп, составят акт, увезут в морг. Может, пара журналистов сфотографируют то, что осталось от тебя. И все. Короткая статья в газете и никаких воспоминаний о том, что ты вообще существовала.
Зачем ты вообще на свет рождалась, если после себя ничего оставить толком не смогла? Просто крушить, уничтожать, делать как все? Вся твоя жизнь была одним сплошным преступлением против человеческой натуры, а свою национальность ты опозорила.
Ограниченная, якобы воспитанная и культурная, ты всегда воздвигала вокруг себя оплот нерушимости и силы. Только он рухнул еще раньше, когда из–за начавшегося Альцгеймера тебя сдали в дом престарелых, а любимый внук, фотография которого красовалась под стеклом твоего рабочего стола взял и продал все, что тебе принадлежало, сдал часть денег в кассу Дома престарелых и улетел за океан строить новую жизнь и не вспоминать о тебе?
А теперь ты поняла, что все это ты заслужила? В том числе и выбитые об металлические опоры золотые зубы? Вот именно. Теперь ты это поняла.
Да, все естественно кончилось хорошо.
* * *Виктор Носов проснулся в очень плохом расположении духа и предчувствии что в этот день случится что–то немыслимо отвратительное. Последние два месяца дела его конторы резко пошли вниз — количество заказов сократилось, кроме того кредиторы вдруг начали требовать свои деньги. Все это оказалось крайне неожиданным стечением обстоятельств для гордящегося своей фирмой Носова. Ведь по сути выходило, что ему ничего не принадлежит и еще немного, и владельцы всех его долгов соберут его по частям и вынесут из офиса. И возможно, даже заберут себе его запасы выпивки, чего, естественно, Виктор не смог бы допустить.
Оставшись без завтрака, так как новую служанку так и не смогли нанять, Виктор выбрался из дома и поехал в закусочную для сотрудников аэропорта. Единственное из того, что смог заметить дома Носов, это записку от дочери, которая писала что едет с Женей купаться на Чистик, а потом они поедут обедать в город. Поступив на один факультет, в одну группу, Женя и Соня проводили все свободное время вместе, а расставаясь ужасно скучали. Виктору было по боку то, что дочь практически не бывала дома, приезжая только ночевать. Катя же напротив — дико ревновала и пыталась добиться от Виктора разговора с дочерью на эту тему.
Выехав на проезд, соединявший микрорайон с аэропортом Виктор включил радио и сразу напоролся на уже давно раздражавшую его румынскую песню «Я сошел с ума». В ней сочетался очень интересный ритм, бит и в то же время абсолютно идиотский текст про краденые сердца и о том как «милая, я люблю не тебя, а ту красотку что на фото, но я сошел с ума от нее».
По неясной причине Носов дослушал песню до конца. Раздражая его, она все равно требовала — дослушай меня до конца. Он и слушал. Хоть и боролся с собой как мог.
Позавтракав в столовой Виктор отправился в свой родной офис, чтобы разгрести постоянно накапливающиеся завалы неприятностей, сыпавшихся последние два месяца с удвоенной силой. Ему даже начало казаться, что после того, как он впустил в жизнь своей дочери жениха все в его жизни покатилось под откос.
Мурлыча себе под нос «Я сошел с ума» на румынском, мотив опять привязался, он вошел в кабинет, посмотрел на гору бумаг и сел за компьютер, включив прием электронной почты.
Один из е-мэйлов его привлек — это был отчет детективного агентства. Не читая файл он отправил на печать, извлек готовые листки из принтера и побежал по строчкам глазами.
— Быть не может, — сказал он себе под нос, — Что?!
Виктор вскочил, подошел к заветному шкафчику, достал початую бутылку вискаря и отхлебнул огромный глоток из горла:
— Сволочь паскудная, — сказал он смотря в бумаги, — мразь гнидосная. Левин он. Конечно. Проклятый Гордеев. Как знал, как подозревал я, что не так с ним что–то. Теперь это дерьмо меня дочери хочет лишить. Уроды, ну я им устрою.
Виктор отпил из бутылки еще и еще. Это определенно способствовало у него возрастанию смелости, чтобы срочно расправиться со всеми невидимыми врагами хотя бы виртуально, в собственном воображении, поскольку иначе он и не умел.
* * *Над озером Чистик стояло ясное и чистое солнце, пробивавшее макушки высоких сосен и елей, которые окружали холмистые берега водоема. Андрей и Антон млели в тени на небольшом покрывале. Каждый из них читал свою книгу — Андрей листал альбом по авиамоделизму, который ему недавно подарил Антон. А Антон с увлечением дочитывал третий том руководства по Ортопедии, с которым не расставался уже почти месяц, с тех пор, как получил его в подарок от Андрея. Отношения друзей за эти 2 месяца были идиллическими. Андрей добился того, чтобы на время каникул Антон мог поработать вместе с ним, в качестве ассистента–референта и очень преуспел в этом деле. Вдвоем они составили очень сильный тандем, который расправлялся с делами намного быстрее, чем это делали Евгений или Анастасия. Причем качество их работы от этого не страдало. Оба пребывали в режиме безумной взаимной идеализации. Они не замечали недостатков друг друга и потому были вместе очень сильны. Особенно когда дело казалось работы и бизнеса. Любое совещание — вместе. Выездная сделка — в паре — и контракт подписан. Эти двое дополняли друг друга просто идеально. Некоторые отмечали, что они даже стали внешне похожи друг на друга. Даже взгляд которым они смотрели на других людей был одинаков. Но никто им прямо на это не указывал.
Соня и Женя в купальных костюмах сидели на катамаране в пяти метрах от берега и смотрели на эту избу–читальню под открытым небом:
— Я не понимаю, — сказала Соня, — вы сюда читать приехали или отдыхать.
— Да, — добавил Женя, — кто–то катамаран собирался брать, или мне это приснилось?
— Нет, — раздалось из–за «Ортопедии», — я сейчас пойду и пригоню катамаран. Вот только главу дочитаю.
— Страшно представить, о чем эта глава, — сказал Женя Соне.
— А я и не скажу, — ответил Антон закладывая книгу, — Жень, составь мне компанию, я не хочу один его оттуда перегонять, и потом мочить ноги.
